— Вот она! — радостный крик Рембола заставил ее вздрогнуть. Она повернулась и увидела Рембола, Мистру, Джезри, Бартона и позади них Сили. — Я же говорил, что видел ее в метеозале. Ты изголодалась, или как? — спросил он насмешливо Килашандру, пересчитывая глазами пустые блюда.

— Ты, наверное, нарезала кучу кристаллов, чтобы позволить себе все это? — неприветливо сказала Джезри.

— Так приказала Антона. Я ведь не выздоравливала, как вы, вот теперь и ем вдвое.

— Да, но ты была в Рядах, а мы торчим здесь! — почти злобно сказала Джезри, Бартон дернул ее за руку.

— Прекрати, Джез. Ведь Шандра сделала это не назло нам!

— Да, ты в самом деле была в Рядах, — сказала Мистра своим мягким голосом. — Я буду рада, если ты расскажешь, что происходит, когда режешь. У меня глубочайшая уверенность, что нам не рассказали всего.

— Давай уберем остатки, — Рембол начал сдвигать пустые тарелки, — кто-нибудь закажет пива и еще чего-нибудь, а затем Килашандра поделится с нами секретами ремесла.

Килашандра не была в настроении исповедоваться, но немую просьбу в карих глазах Мистры, настороженность Рембола, натянутость Бартона нельзя было игнорировать, несмотря на новую доктрину о самосохранении, которую проповедовал Ланжеки. Джезри можно было бы поставить на место, но Рембол, Мистра и Бартон — совсем другое дело.

Сили пошел за кувшинами и стаканами.

— Поскольку пение не мое ремесло, почему бы мне не возить для вас еду? — спросил он естественно-добродушно и подмигнул Килашандре, подчеркивая полное безразличие к результатам своей адаптации.

Остальные уселись за стол и выжидательно смотрели на Килашандру.

— Большую часть того, что происходит, нам объяснили, — начала Килашандра, не зная точно, как описать Феномен.

— Теория — это одно: чем она отличается от практики? — тихо спросила Мистра.

— Она мало говорит, но идет к цели, — сказал Рембол, поднимая глаза в комическом отчаянии.

Килашандра благодарно улыбнулась Мистре.

— Насчет полетов на тренажере… В действительности все намного хуже. Я не так уж хорошо резала во время практики, когда настраивала больные кристаллы. Думаю, ваши руки сильнее моих, но не удивляйтесь, если ваш первый блок будет волнистым. Вы знаете, что вас будет сопровождать в Ряды кто-нибудь из опытных певцов? Так вот, учтите: этот певец будет склонен все время забывать, что вы с ним на законном основании. Мой проклятущий певец чуть не отрезал мне ногу. Держите проигрыватель все время включенным, чтобы певец не мог о вас забыть. Будьте у него на глазах, все время разговаривайте с ним, особенно когда он только что вырезал кристалл.

— Да, да, это мы слышали. Но когда найдешь кристалл… — резко перебила Джезри.

Килашандра холодно взглянула на нее.

— «Когда», говоришь? Не «когда», а «если»…

— Но ты же нашла. Да еще черный, — с негодованием начала Джезри.

— Заткнись, Джез. — Бартон предупреждающе сжал ее плечо, но она стряхнула его руку.

— Неожиданности начинаются, когда вы режете свой кристалл. Вы выбиваете ноту на поверхности, настраиваете на нее резец… — Килашандра снова была там, с ее первым черным сегментом в руке, с головокружением от его медленного перехода от прозрачного до матово-черного на солнечном свету: сейчас она растворилась в воспоминаниях о резонансе, об ощущении неописуемой музыки в крови и костях…

Настойчивое дерганье за рукав вывело ее наконец из транса.

— Шандра, что с тобой? Я позову Антону! — тревожные возгласы Рембола вывели ее из оцепенения. — Ты исчезла на…

— Шесть минут четыре секунды, — добавил Бартон.

— Что?

— Что? Ну, как, видали? — Рембол обернулся к остальным. — Она тайком посетила свою заявку. Вот, друзья, невидимое значение контакта, и наша прекрасная леди… Неужели это и в самом деле так захватило тебя, Шандра?

— Я дам вам один совет. Вы теперь сами убедились, что со мной произошло. Режьте и сразу пакуйте! Иначе будете стоять там, как я, и общаться с вашим кристаллом, пока шторм не обрушиться на вас.

— Общаться с кристаллом! — скривив губы, скептически отозвалась Джезри.

— Ну, с тобой этого, может и не случиться, — спокойно сказала Килашандра, хотя Джезри страшно раздражала ее. — Ты уже получил сани? — спросила она Рембола.

— Да…

— Но нам не позволяют пользоваться ими, — докончила за него Джезри, злобно глядя на Килашандру.

— И это, наверное, к лучшему, учитывая твои подвиги на тренажере, — заметил Бартон.

— Значит, кристалл захватывает, как наркотик. Как быстро это происходит? Можно ли это преодолеть? Выгодно ли это? — Рембол заметно напрягся.

— Быстро… и да, и нет, — сказала Килашандра. — Ну, я не буду портить вам обед. — Она быстро встала. Рембол тоже хотел встать, но она удержала его за плечо. — Увидимся здесь вечером?

Она не стала ждать ответа, потому, что в дальнем конце комнаты увидела фигуру, шагающую походкой Ланжеки, и собралась перехватить его, пока он еще не ушел.

Она заметила, что он был гильдмастером, когда оглядел лица в столовой. Когда Килашандра подошла к нему, он почти не замедлил хода.

— Я хочу принять это назначение.

— Я так и думал.

И только. Они миновали друг друга. Он медленно зашагал по столовой, а она направилась к лифтам.

Вернувшись в квартиру, Килашандра почувствовала облегчение. Подсознательно она ощущала абсурдность происходящего. Ее попытка рассказать товарищам о своем опыте резки и провал этой попытки расстроил ее донельзя. Как могло воспоминание, даже о столь волнующем моменте, захватить ее разум и тело? Она разрушила это первое общение с хрустальным блоком, когда запаковала его. Но разрушила ли? Кого спросишь? Не потому ли так удобно для певца утратить память.

Не потому ли она не сразу решилась на предложение Ланжеки, что не хотела находиться далеко от Рядов? Она вспомнила желание Бореллы как можно скорее вернуться в Ряды. Но с другой стороны, та же Борелла сейчас ждет не дождется уехать с планеты. Это противоречие можно объяснить примерно так же, как желание получить ведущую роль в нашумевшем спектакле. Аплодисментами для хрустального певца являются свежесть в крови, стимуляция, экстаз. И каждый раз, когда режешь — тот же эмоциональный подъем, пока тело и мозг еще не устали от шума, от сосредоточенности. Чары кристалла вытесняют все на свете, даже необходимость отдыха и покоя.

Она села перед компьютером, чтобы записать некоторые из своих размышлений. Дисплей времени показал, что даже мысли о кристалле отнимают страшно много времени: она вернулась к себе два часа назад. И продиктовала:

— Я нашла покинутую жилу черного кристалла и произвела удачную резку. Главный фокус заключался в том, чтобы запаковать кристалл, прежде чем песня вытеснит тебя на солнце. Я потеряла свои сани, спасая старого Моксуна.